Ну как-то так:
приходите к нам 
приходите к нам Вот смотрю я на закрытые коммы к постам наборов.. слабаки, вы попробуйте ко всей выкладке закрыть 
Ох, жаркое было время; в прошлом году я проебал почти все события в мире, упарываясь той травой с Тофочкой. Недавно вспоминал челлендж под эгидой 'да ладно, я тоже так могу'. Тофочка тогда как раз хуев с мармеладками напекла
а с мушами случилось что-то около того: ТОФОЧКА, ТЫ ЖЫ СТОЛКА УПУСКАЕШ
ПАСМАТРИ ШТО ИМЕННА 
ТОФОЧКА ТАМ ЖЫ НОВЫЙ СЕЗОН АНИМЕ 
А ЭТО МАНГА 
ВОТ МАНХВА 
МАНЬХУА 
МАНГАКИ 
ОНГООИНГИ 
ПОЛНОМЕТРАЖКИ 
TV-АДАПТАЦИЯ 
ФИЛЛЕРЫ 
СПОКОН НА СТОТЫЩСЕРИЙ 
СЭЙЮ 
ОВЫ 
ПАЧКА НОВЫХ ОСТОВ 
И ПРОСТО СТУДИЯ МЭДХАУС 
ну типа того. так они и жили.
* * *
Серая неприметная многоэтажка с табличкой-предупреждением на погнутом заборе находилась в некоем отдалении и обладала уникальным свойством растворяться среди других таких жилых зданий. Внутри — лестница и лифт; почтовые ящики и исписанные разным стены; на третьем этаже поклеен плакат. Где-то на десятом открыта одна из дверей слева. Прямо у порога располагается междустенная дощечка-стол, за которой на покачивающейся табуретке сидит тучная тетушка с размахом бюста порядка ста двадцати сантиметров и огромной родинкой на носу. Позавчера она ходила на «химию» и купила новые красные бусы. На дощечке — кассово-чековый аппарат, отрывной клетчатый блокнот и линейка.
Если бывали здесь, сразу жмут кнопку лифта, если нет — обычно поднимаются по лестнице, попутно делая новые надписи и клея постеры. Когда добираешься до заветной двери, на ее ручке обычно болтается табличка со священным «Перерыв» (иногда «Обед»). Спрашиваешь, кто последний, Марвелы говорят, что они. Сейчас они и первые, и последние, и средние, — просто в тренде и их много. Ставишь на кафельную плитку заранее притащенную в рюкзаке раскладную табуретку, потому что пришел в одиночку и тут ты и за себя, и за соседа, и садишься ждать.
Подлетает запыхавшийся студент, на лету жмет кнопку звонка, — обед для его энтузиазма не препятствие, — и судорожно собирается нажать снова. В этот момент вы с Марвелами синхронно осекаете его: «Стой, дважды нельзя!», — это проблемы архитектуры каркаса здания и системы квартирных уведомлений. Помнится, кто-то бесстрашный и спешащий позвонил дважды и почти даже трижды, когда его прижало к стене резко распахнувшейся дверью. В проеме очень злая тетушка, зажимая выбивалку для ковров в правой руке и дожевывая куриную ножку, грозно вопросила:
— Кто трезвонит? Сейчас с лестницы спущу!
Отделались за это легко — всего какими-то лишними двумя часами ожидания.
Студент успокаивается, расстилает коврик на полу справа от нас и молча смотрит на нас же, в ожидании истины дальнейших действий.
Через полчаса дверь с тихим скрипом приоткрывается, и тетушка на табуретке грузно выдыхает: «Следующий». Подходишь, протягиваешь коряво заполненную анкету (кое-где могут быть пробелы, есть риск, что тебя отчитают, но хоть повторно все заполнять не придется), она ее внимательно изучает, толстыми пальцами-сосисками поочередно набирает клавишами печатной машинки тег, по линейке вычеркивает в тетради одно из названий, сворачивает в трубочку принесенный тобой листок и по системе внутреннего оповещения кому-то отправляет пластиковый тубус, потом открывает тебе квитанцию и говорит: «Проходи».
Тут ты вспоминаешь, что у тебя может быть всем ветрам открыто сообщество, ты не уверен, жив ли еще выбранный тобой накануне хостинг картинок и вообще не уверен в жизни, но обязательно заламинируешь бумажку, потому что она важнее квитанции на ЖКХ. Это твой пропуск на фестиваль красок, в гребаный цирк твоей души, яркий сверкающий мир Рио с красивыми танцующими женщинами в перьях и шелковых лентах и гей-парад в одном флаконе. В этот раз ты, для разнообразия, поднимался по лестнице, потому что уже месяца два думаешь похудеть от расползающегося жира и раскидываемого попкорна вокруг. Ну и заодно поклеить свой постер, закрыв краешком ботинок какого-нибудь статного двухметрового блондина. Главное, при входе в подъезд не забыть кинуть в свой почтовый ящик на первом этаже дубликат заявки со списком всех приглашенных на мероприятие.
Позади разъезжаются двери грузового лифта, оттуда человек десять выносят длинный красный диван с мишурой, светящимися гирляндами и бусинами, но все несущие его тоже корректно останавливаются у двери номер триста девяносто четыре. Потягивающий виски и восседающий сверху человек сползает вниз, вручает кому-то бокал, напяливает очки и порванный кое-где пиджак, и скромно подходит к тетеньке, чтобы отдать коряво заполненную анкету и получить криво оторванную квитанцию. В этот момент тетенька уходить пить кофе и за диваном образовывается очередь из еще восьми таких же в очках и с натянутыми наспех пиджаками. Когда она наконец выдает билетик, диван позади оживает, приходит в движение, закидывая на себя человека в очках, и с криком: «Погнали, кэп!» — все это сверкающее великолепие с гомоном и топотом десятков ног уносится в портал рядом находящей триста восемьдесят пятой квартиры, вход в которую наконец открыт и для них. Это прошла какая-то сборная.
Winter is coming.
Ох, жаркое было время; в прошлом году я проебал почти все события в мире, упарываясь той травой с Тофочкой. Недавно вспоминал челлендж под эгидой 'да ладно, я тоже так могу'. Тофочка тогда как раз хуев с мармеладками напекла
а с мушами случилось что-то около того: ТОФОЧКА, ТЫ ЖЫ СТОЛКА УПУСКАЕШ
ПАСМАТРИ ШТО ИМЕННА ТОФОЧКА ТАМ ЖЫ НОВЫЙ СЕЗОН АНИМЕ А ЭТО МАНГА ВОТ МАНХВА МАНЬХУА МАНГАКИ ОНГООИНГИ ПОЛНОМЕТРАЖКИ TV-АДАПТАЦИЯ ФИЛЛЕРЫ СПОКОН НА СТОТЫЩСЕРИЙ СЭЙЮ ОВЫ ПАЧКА НОВЫХ ОСТОВ И ПРОСТО СТУДИЯ МЭДХАУС ну типа того. так они и жили.
* * *
Серая неприметная многоэтажка с табличкой-предупреждением на погнутом заборе находилась в некоем отдалении и обладала уникальным свойством растворяться среди других таких жилых зданий. Внутри — лестница и лифт; почтовые ящики и исписанные разным стены; на третьем этаже поклеен плакат. Где-то на десятом открыта одна из дверей слева. Прямо у порога располагается междустенная дощечка-стол, за которой на покачивающейся табуретке сидит тучная тетушка с размахом бюста порядка ста двадцати сантиметров и огромной родинкой на носу. Позавчера она ходила на «химию» и купила новые красные бусы. На дощечке — кассово-чековый аппарат, отрывной клетчатый блокнот и линейка.
Если бывали здесь, сразу жмут кнопку лифта, если нет — обычно поднимаются по лестнице, попутно делая новые надписи и клея постеры. Когда добираешься до заветной двери, на ее ручке обычно болтается табличка со священным «Перерыв» (иногда «Обед»). Спрашиваешь, кто последний, Марвелы говорят, что они. Сейчас они и первые, и последние, и средние, — просто в тренде и их много. Ставишь на кафельную плитку заранее притащенную в рюкзаке раскладную табуретку, потому что пришел в одиночку и тут ты и за себя, и за соседа, и садишься ждать.
Подлетает запыхавшийся студент, на лету жмет кнопку звонка, — обед для его энтузиазма не препятствие, — и судорожно собирается нажать снова. В этот момент вы с Марвелами синхронно осекаете его: «Стой, дважды нельзя!», — это проблемы архитектуры каркаса здания и системы квартирных уведомлений. Помнится, кто-то бесстрашный и спешащий позвонил дважды и почти даже трижды, когда его прижало к стене резко распахнувшейся дверью. В проеме очень злая тетушка, зажимая выбивалку для ковров в правой руке и дожевывая куриную ножку, грозно вопросила:
— Кто трезвонит? Сейчас с лестницы спущу!
Отделались за это легко — всего какими-то лишними двумя часами ожидания.
Студент успокаивается, расстилает коврик на полу справа от нас и молча смотрит на нас же, в ожидании истины дальнейших действий.
Через полчаса дверь с тихим скрипом приоткрывается, и тетушка на табуретке грузно выдыхает: «Следующий». Подходишь, протягиваешь коряво заполненную анкету (кое-где могут быть пробелы, есть риск, что тебя отчитают, но хоть повторно все заполнять не придется), она ее внимательно изучает, толстыми пальцами-сосисками поочередно набирает клавишами печатной машинки тег, по линейке вычеркивает в тетради одно из названий, сворачивает в трубочку принесенный тобой листок и по системе внутреннего оповещения кому-то отправляет пластиковый тубус, потом открывает тебе квитанцию и говорит: «Проходи».
Тут ты вспоминаешь, что у тебя может быть всем ветрам открыто сообщество, ты не уверен, жив ли еще выбранный тобой накануне хостинг картинок и вообще не уверен в жизни, но обязательно заламинируешь бумажку, потому что она важнее квитанции на ЖКХ. Это твой пропуск на фестиваль красок, в гребаный цирк твоей души, яркий сверкающий мир Рио с красивыми танцующими женщинами в перьях и шелковых лентах и гей-парад в одном флаконе. В этот раз ты, для разнообразия, поднимался по лестнице, потому что уже месяца два думаешь похудеть от расползающегося жира и раскидываемого попкорна вокруг. Ну и заодно поклеить свой постер, закрыв краешком ботинок какого-нибудь статного двухметрового блондина. Главное, при входе в подъезд не забыть кинуть в свой почтовый ящик на первом этаже дубликат заявки со списком всех приглашенных на мероприятие.
Позади разъезжаются двери грузового лифта, оттуда человек десять выносят длинный красный диван с мишурой, светящимися гирляндами и бусинами, но все несущие его тоже корректно останавливаются у двери номер триста девяносто четыре. Потягивающий виски и восседающий сверху человек сползает вниз, вручает кому-то бокал, напяливает очки и порванный кое-где пиджак, и скромно подходит к тетеньке, чтобы отдать коряво заполненную анкету и получить криво оторванную квитанцию. В этот момент тетенька уходить пить кофе и за диваном образовывается очередь из еще восьми таких же в очках и с натянутыми наспех пиджаками. Когда она наконец выдает билетик, диван позади оживает, приходит в движение, закидывая на себя человека в очках, и с криком: «Погнали, кэп!» — все это сверкающее великолепие с гомоном и топотом десятков ног уносится в портал рядом находящей триста восемьдесят пятой квартиры, вход в которую наконец открыт и для них. Это прошла какая-то сборная.
Winter is coming.
