Полгода спустя мы снова на проводе, пока с перебоями в сети. Дизайн вроде обновился [ctrl f5], а вроде и нет; как и весь дайри в целом — вроде жив, а вроде и нет. Этакая зимняя медвежья стагнация с пулей в боку, но которой еще помогает дышать состояние стазиса.
Кратко обо всем: сменилась работа [коллега похож на Рона под амортенцией], повредилась спина [поэтому бегать теперь никогда], доктор Нолан для Тофочки из меня вышел ну такой [другого, увы, нет, но прогресс вроде наличествует], подсел на тяжелые колеса, сменил другие колеса на зимние. С августа не отпускал локальный пиздец, но из древесины уже была построена лодка, назад ничего не вернуть.
С марта не мог ни во что творческое. Только Люцемания сподвигла что-то там расковырять: договорился с Тофочкой писать-рисовать тандемом по выборочным дням, но тут же случился коллапс и все пошло по пизде. Накалякал-то я в количестве дня за два, но потом думал: остался ли смысл класть все это [ладно там все свои, домашние, а я — Тофочкино протеже, менеджер и секретарь]. Из всего, что наебашил, нравится только спонтанный отзов к арту Ана [чтобы подбодрить хомячка в норе]. Ну в самом деле, ладно я стал последним рукожопом, но не надо насильно понижать собственную самооценку в угоду кому-то, творя вот такое.
На работе меня хорошенько взбодрили, дома тоже взбодрили, меня везде взбодрили за эти месяцы, и кажется бодрее уже быть нельзя [но вот уже завтра чертишь верндари и понимаешь, что можно].
— Мне нужно волшебство, — говорит Тофочка. — Такое, как Старбакс, но не он. И чтобы унесло на сто тысяч промилле.
— Хорошо, — отвечаешь ты, убираешь «монстра», все подготовленное, меняешь курс Титаника на 180, судорожно листаешь бесконечные мозговые архивы накопленного контента, достаешь коньки, срочно проводишь ремонт и заливаешь в доме каток, расчехляешь архивные записи Мальты, поднимаешь дежурку, свое старое соо, распиливаешь растекающийся нагретым пластилином пустой мозг и вываливаешь все это целиком туда, осторожно, но точно и быстро, как 21 индиец-сикх в 1897, забравшие с собой 600 человек из 10 тысяч афганцев.
Из нас теперь я — якорь, повторяешь каждый день. Каждый день борешься с самим собой. У тебя ничего не выходит, но ты продолжаешь выкручивать штурвал.
и без ножевого, как водится, в спину,
и без пулевого, дробящего кости,
придумай мне сказку без Зла и без злости,
я слишком устал от реальности жизни. ©
Кратко обо всем: сменилась работа [коллега похож на Рона под амортенцией], повредилась спина [поэтому бегать теперь никогда], доктор Нолан для Тофочки из меня вышел ну такой [другого, увы, нет, но прогресс вроде наличествует], подсел на тяжелые колеса, сменил другие колеса на зимние. С августа не отпускал локальный пиздец, но из древесины уже была построена лодка, назад ничего не вернуть.
С марта не мог ни во что творческое. Только Люцемания сподвигла что-то там расковырять: договорился с Тофочкой писать-рисовать тандемом по выборочным дням, но тут же случился коллапс и все пошло по пизде. Накалякал-то я в количестве дня за два, но потом думал: остался ли смысл класть все это [ладно там все свои, домашние, а я — Тофочкино протеже, менеджер и секретарь]. Из всего, что наебашил, нравится только спонтанный отзов к арту Ана [чтобы подбодрить хомячка в норе]. Ну в самом деле, ладно я стал последним рукожопом, но не надо насильно понижать собственную самооценку в угоду кому-то, творя вот такое.
На работе меня хорошенько взбодрили, дома тоже взбодрили, меня везде взбодрили за эти месяцы, и кажется бодрее уже быть нельзя [но вот уже завтра чертишь верндари и понимаешь, что можно].
— Мне нужно волшебство, — говорит Тофочка. — Такое, как Старбакс, но не он. И чтобы унесло на сто тысяч промилле.
— Хорошо, — отвечаешь ты, убираешь «монстра», все подготовленное, меняешь курс Титаника на 180, судорожно листаешь бесконечные мозговые архивы накопленного контента, достаешь коньки, срочно проводишь ремонт и заливаешь в доме каток, расчехляешь архивные записи Мальты, поднимаешь дежурку, свое старое соо, распиливаешь растекающийся нагретым пластилином пустой мозг и вываливаешь все это целиком туда, осторожно, но точно и быстро, как 21 индиец-сикх в 1897, забравшие с собой 600 человек из 10 тысяч афганцев.
Из нас теперь я — якорь, повторяешь каждый день. Каждый день борешься с самим собой. У тебя ничего не выходит, но ты продолжаешь выкручивать штурвал.
и без ножевого, как водится, в спину,
и без пулевого, дробящего кости,
придумай мне сказку без Зла и без злости,
я слишком устал от реальности жизни. ©
